Неточные совпадения
И, главное, подавать нищим, потому что нищие
не о мамоне пекутся, а о том, как бы душу свою спасти", — присовокупляла она,
протягивая при этом
руку.
Она встала ему навстречу,
не скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она
протянула ему маленькую и энергическую
руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
— Пожалуйте, лес мой, — проговорил он, быстро перекрестившись и
протягивая руку. — Возьми деньги, мой лес. Вот как Рябинин торгует, а
не гроши считать, — заговорил он, хмурясь и размахивая бумажником.
—
Не уходи, — сказал Николай и
протянул руку. Левин подал ему свою и сердито замахал жене, чтоб она ушла.
Взошел доктор: лоб у него был нахмурен; он, против обыкновения,
не протянул мне
руки.
Я с трепетом ждал ответа Грушницкого; холодная злость овладела мною при мысли, что если б
не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков. Если б Грушницкий
не согласился, я бросился б ему на шею. Но после некоторого молчания он встал с своего места,
протянул руку капитану и сказал очень важно: «Хорошо, я согласен».
Как на досадную разлуку,
Татьяна ропщет на ручей;
Не видит никого, кто
рукуС той стороны подал бы ей;
Но вдруг сугроб зашевелился,
И кто ж из-под него явился?
Большой, взъерошенный медведь;
Татьяна ах! а он реветь,
И лапу с острыми когтями
Ей
протянул; она скрепясь
Дрожащей ручкой оперлась
И боязливыми шагами
Перебралась через ручей;
Пошла — и что ж? медведь за ней!
Мгновенно изменился масштаб видимого: ручей казался девочке огромной рекой, а яхта — далеким, большим судном, к которому, едва
не падая в воду, испуганная и оторопевшая,
протягивала она
руки.
Пока ее
не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать — яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом
не менее алым, чем ее чудо, беспомощно
протянув руки к высокому кораблю.
«В наших краях», извинения в фамильярности, французское словцо «tout court» и проч. и проч. — все это были признаки характерные. «Он, однакож, мне обе руки-то
протянул, а ни одной ведь
не дал, отнял вовремя», — мелькнуло в нем подозрительно. Оба следили друг за другом, но, только что взгляды их встречались, оба, с быстротою молнии, отводили их один от другого.
— А, почтеннейший! Вот и вы… в наших краях… — начал Порфирий,
протянув ему обе
руки. — Ну, садитесь-ка, батюшка! Али вы, может,
не любите, чтобы вас называли почтеннейшим и… батюшка, — этак tout court? [накоротке (фр.).] За фамильярность, пожалуйста,
не сочтите… Вот сюда-с, на диванчик.
— Ее? Да ка-а-ак же! —
протянула Соня жалобно и с страданием сложив вдруг
руки. — Ах! вы ее… Если б вы только знали. Ведь она совсем как ребенок… Ведь у ней ум совсем как помешан… от горя. А какая она умная была… какая великодушная… какая добрая! Вы ничего, ничего
не знаете… ах!
Раскольников, еще
не представленный, поклонился стоявшему посреди комнаты и вопросительно глядевшему на них хозяину,
протянул и пожал ему
руку все еще с видимым чрезвычайным усилием подавить свою веселость и, по крайней мере, хоть два-три слова выговорить, чтоб отрекомендовать себя.
— Да вот тебе еще двадцать копеек на водку. Ишь сколько денег! —
протянул он Заметову свою дрожащую
руку с кредитками, — красненькие, синенькие, двадцать пять рублей. Откудова? А откудова платье новое явилось? Ведь знаете же, что копейки
не было! Хозяйку-то небось уж опрашивали… Ну, довольно! Assez cause! [Довольно болтать! (фр.)] До свидания… приятнейшего!..
Но лодки было уж
не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою
рукою, левою успел схватиться за шест, который
протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье
руками. Она ничего
не говорила.
— Я ничего
не брала у вас, — прошептала в ужасе Соня, — вы дали мне десять рублей, вот возьмите их. — Соня вынула из кармана платок, отыскала узелок, развязала его, вынула десятирублевую бумажку и
протянула руку Лужину.
Она только чуть-чуть приподняла свою свободную левую
руку, далеко
не до лица, и медленно
протянула ее к нему вперед, как бы отстраняя его.
Дуня улыбнулась и
протянула ему
руку, но забота
не сходила с ее лица. Пульхерия Александровна робко на нее поглядывала; впрочем, три тысячи ее, видимо, успокоивали.
Он
не выдержал, медленно
протянул руку к колокольчику и позвонил.
Вдруг подле него очутилась Соня. Она подошла едва слышно и села с ним рядом. Было еще очень рано, утренний холодок еще
не смягчился. На ней был ее бедный, старый бурнус и зеленый платок. Лицо ее еще носило признаки болезни, похудело, побледнело, осунулось. Она приветливо и радостно улыбнулась ему, но, по обыкновению, робко
протянула ему свою
руку.
Во все время этой сцены Андрей Семенович то стоял у окна, то ходил по комнате,
не желая прерывать разговорa; когда же Соня ушла, он вдруг подошел к Петру Петровичу и торжественно
протянул ему
руку.
— Вы уж уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно
протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы
не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
Она всегда
протягивала ему свою
руку робко, иногда даже
не подавала совсем, как бы боялась, что он оттолкнет ее. Он всегда как бы с отвращением брал ее
руку, всегда точно с досадой встречал ее, иногда упорно молчал во все время ее посещения. Случалось, что она трепетала его и уходила в глубокой скорби. Но теперь их
руки не разнимались; он мельком и быстро взглянул на нее, ничего
не выговорил и опустил свои глаза в землю. Они были одни, их никто
не видел. Конвойный на ту пору отворотился.
Кибитка подъехала к крыльцу комендантского дома. Народ узнал колокольчик Пугачева и толпою бежал за нами. Швабрин встретил самозванца на крыльце. Он был одет казаком и отрастил себе бороду. Изменник помог Пугачеву вылезть из кибитки, в подлых выражениях изъявляя свою радость и усердие. Увидя меня, он смутился, но вскоре оправился,
протянул мне
руку, говоря: «И ты наш? Давно бы так!» — Я отворотился от него и ничего
не отвечал.
Одинцова
протянула вперед обе
руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было
не трепетание юношеской робости,
не сладкий ужас первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжелая — страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей… Одинцовой стало и страшно и жалко его.
Даже и после этого утверждения Клим
не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке лавки, набитой книгами. Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ
протянул Самгину
руку, другой
рукой поднял с пола шляпу и сказал в глубину лавки кому-то невидимому...
Комната наполнилась непроницаемой тьмой, и Лидия исчезла в ней. Самгин,
протянув руки, поискал ее,
не нашел и зажег спичку.
Протянув руку за очками, Самгин наклонился так, что она съехала с его колен; тогда он встал и, шагая по комнате со стаканом вина в
руке, заговорил, еще
не зная, что скажет...
Вошел местный товарищ прокурора Брюн де Сент-Ипполит, щеголь и красавец, — Тагильский
протянул руку за письмом, спрашивая: —
Не знаете? — Вопрос прозвучал утвердительно, и это очень обрадовало Самгина, он крепко пожал
руку щеголя и на его вопрос: «Как — Париж, э?» — легко ответил...
Приглаживая щеткой волосы, он
протянул Самгину свободную
руку, потом, закручивая эспаньолку, спросил о здоровье и швырнул щетку на подзеркальник, свалив на пол медную пепельницу, щетка упала к ногам толстого человека с желтым лицом, тот ожидающим взглядом посмотрел на Туробоева, но, ничего
не дождавшись, проворчал...
Самгин сказал, что он
не имеет времени, — Татьяна,
протянув ему
руку, спросила...
Дома его ждал толстый конверт с надписью почерком Лидии; он лежал на столе, на самом видном месте. Самгин несколько секунд рассматривал его,
не решаясь взять в
руки, стоя в двух шагах от стола. Потом,
не сходя с места,
протянул руку, но покачнулся и едва
не упал, сильно ударив ладонью по конверту.
Вот она заговорила, но в топоте и шуме голосов ее голос был
не слышен, а круг снова разрывался, люди, отлетая в сторону, шлепались на пол с мягким звуком, точно подушки, и лежали неподвижно; некоторые, отскакивая, вертелись одиноко и парами, но все падали один за другим или,
протянув руки вперед, точно слепцы, пошатываясь, отходили в сторону и там тоже бессильно валились с ног, точно подрубленные.
Самгину восклицание Таисьи показалось радостным, рукопожатие ее особенно крепким; Юрин, как всегда, полулежал в кресле, вытянув ноги под стол, опираясь затылком в спинку кресла, глядя в потолок; он
протянул Самгину бессильную
руку,
не взглянув на него. Таисья на стуле, рядом с ним, пред нею тетрадь, в ее
руке — карандаш.
У чана с водою встал Захарий,
протянул над ним
руки в широких рукавах и заговорил
не своим, обычным, а неестественно высоким, вздрагивающим голосом...
«Начнется пересмотр прошлого», — неприязненно подумал Самгин и,
не спросив разрешения, закурил папиросу, а Варвара,
протянув руку, сказала...
Самгин торопился уйти, показалось, что Диомидов присматривается к нему, узнает его. Но уйти
не удавалось. Фроленкова окружали крупные бородатые люди, а Диомидов, помахивая какими-то бумажками, зажатыми в левой
руке,
протягивал ему правую и бормотал...
—
Не кричи, Володя, — посоветовала Алина, величественно
протянув руку со множеством сверкающих колец на пальцах, и вздохнула: — Ох, постарели мы, Климуша!
Самгин, сделав равнодушное лицо, молча злился, возражать редактору он
не хотел, считая это ниже своего достоинства. На улицу вышли вместе, там редактор,
протянув руку Самгину, сказал...
— Это я тоже шучу. Понимаю, что свататься ты
не намерен. А рассказать себя я тебе —
не могу, рассказывала, да ты —
не веришь. — Она встала,
протянув ему
руку через стол и говоря несколько пониженным голосом...
— Здравствуйте, — сказал он вполголоса,
не вставая, только
протянул руку и, притягивая Самгина к себе, спросил...
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем,
протянув правую
руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин
не слышал, а в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
— Простите,
не встану, — сказал он, подняв
руку,
протягивая ее. Самгин, осторожно пожав длинные сухие пальцы, увидал лысоватый череп, как бы приклеенный к спинке кресла, серое, костлявое лицо, поднятое к потолку, украшенное такой же бородкой, как у него, Самгина, и под высоким лбом — очень яркие глаза.
— Набережную у нас Волга каждую весну слизывает; ежегодно чиним, денег на это ухлопали — баржу! Камня надобно нам, камня! — просил он,
протягивая Самгину коротенькие
руки, и весело жаловался: — А камня — нет у нас; тем, что за пазухами носим, от Волги
не оборонишься, — шутил он и хвастался...
Лирическое настроение Самгина было разрушено. Ждать — нечего, о себе эта женщина ничего
не скажет. Он встал. Когда она, прощаясь,
протянула ему
руку, капот на груди распахнулся, мелькнул розоватый, прозрачный шелк рубашки и как-то странно, воинственно напряженные груди.
— Чтоб
не… тревожить вас официальностями, я, денечка через два, зайду к вам, — сказал Тагильский,
протянув Самгину
руку, —
рука мягкая, очень горячая. — Претендую на доверие ваше в этом… скверненьком дельце, — сказал он и первый раз так широко усмехнулся, что все его лицо как бы растаяло, щеки расползлись к ушам, растянув рот, обнажив мелкие зубы грызуна. Эта улыбка испугала Самгина.
—
Не видел ничего более безобразного, чем это… учреждение. Впрочем — люди еще отвратительнее. Здесь, очевидно, особенный подбор людей,
не правда ли? До свидания, — он снова
протянул руку Самгину и сквозь зубы сказал: — Знаете — Равашоля можно понять, а?
— В славянофильстве, народничестве, даже в сектантстве нашем есть поиск, — говорил он в угол, где никого
не было, и тотчас же порывисто обратился в сторону Прейса,
протянул ему вздрагивающую
руку...
Кричал он до поры, пока хористы
не догадались, что им
не заглушить его, тогда они вдруг перестали петь, быстро разошлись, а этот солист, бессильно опустив
руки,
протянул, но уже тоненьким голоском...
Будто в ту пору дедушка его
протянул руку, чтобы Константинополь взять, а немцы —
не дали.